Георгий: Удивительным образом у нас все деревянные проекты, с точки зрения взаимодействия с заказчиком, получились хорошо. Пока мы строили всякие штучки из дерева, которые мы сами можем сконструировать и начертить, а это обычно каркасные дома, они у нас получаются очень хорошо. Потому что есть только наш заказчик, как правило, наш товарищ или близкий родственник, и есть мы, Бюро Хвоя. И всё, нет промежуточных звеньев.

Как только мы столкнулись с необходимостью строительства дома из ЛВЛ и нам пришлось брать конструктора со стороны, то есть появились дополнительные звенья- у нас возникли сложности. Этот конструктор внушил заказчику, что архитекторы не нужны, он сам спроектирует все прекрасно, будет как из дерева, только лучше - сарай из кирпича и эко-доской обошьет. И все это превратилось в мощный треш.

В общем, пока ты находишься в узком кругу единомышленников, в который входит и твой заказчик, и вся команда заинтересована в результате, тогда получается классно.

Илья: Очень важно, чтобы заказчик разделял твои ценности, апеллировал к твоему опыту, вкусу, особенно при принятии важных решений.

Георгий: Ну, а у нас иначе не получается. Либо этот заказчик будет твоим товарищем.

Илья: Да, условно.

Георгий: Либо у тебя будет плохой дом. Потому что мы маленькое бюро, у нас нет никакого особого ресурса. Вот Никита Игоревич может позволить себе гигантскую интригу - он иногда так делает, чтобы построить хороший дом. У него другие цели, другие масштабы и другой инструментарий.

Илья: А мы так не можем, мы так не умеем, странно использовать подобное коварство, когда ты строишь, условно, сараюшку. Мы можем быть только абсолютно открыты к своим клиентам. Либо получится, либо нет.

Георгий: Мы начинали с постройки дома для мамы, и она позволила нам делать все, что хочется. Вот мы и построили дом в соответствии со своими вкусами и возможностями. Потом к нам пришли наши друзья и попросили эскизик дома на их участке. Это выпускники графического факультета Академии художеств, они, как настоящие художники, абсолютно беззащитны перед красотой. Они просили один дом, а получили совершенно другой, но, увидев эскизы, рассмотрели в них красоту и решили срочно его строить. И все, можно было даже на авторский надзор не ездить. У нас с ними была единая цель, одно понимание прекрасного. Поэтому так замечательно получилось.

Про Колыбель:

Однажды мы для очередного конкурса спроектировали колыбель. Был конкурс YARKY fest, проект Балтия, жюри хорошее...

Илья: Еще отличные строители были…

Георгий: Это удивительно, да. Эти строители потом куда-то сразу пропали, мы их больше не видели. Мы спроектировали колыбель из дерева, всё идеально построили, она качалась.

Георгий: Это происходило на проспекте Энгельса в Санкт-Петербурге. Это был конкурс на минимальный жилой модуль. Люди хотели делать такой отель: несколько домиков на территории парка. Мы спроектировали вот такой домик со стеклянной крышей, там внутри лежишь, покачиваешься, смотришь на звёзды, а если вас двое, то вы можете как-то сильнее качаться.

В общем, построили этот дом, он простоял всего месяц, мы даже не успели его сфотографировать. Потом какой-то рейдерский захват, конфликт собственников, приехал манипулятор, все погрузили в КамАЗ и увезли.

Правда, это не конец истории. Есть у нас такая станция метро "Парнас", это совсем выселки, там находится МЕГА ИКЕА. По дороге в эту МЕГУ из города можно видеть огромный синий забор, за ним строятся огромные дома. Рядом городок строителей, где вместо вагончиков стоят вот те самые дома, с конкурса. То есть они не пропали, не оказались у кого-то на даче, а просто какой-нибудь прораб лежит в колыбельке, покачивается и смотрит на звезды. Ну, на самом деле это хорошо. В общем, такая история.

Георгий: Ну, а что тут напишешь? Дом растаял, фотографий не сохранилось - такой мираж. Очень по-нашему.

про Дом с люстрой:

Георгий: Потом нас пригласили сделать объект для фестиваля Архстояние. И, если честно, мы там построили то, что спроектировали вот для этого конкурса, YARKY fest - у нас было два проекта.


Илья: И они, кстати, победили, просто в жюри решили, что два проекта от одного бюро — это слишком. Короче говоря, мы стали строить этот дом. Но там тоже не всё было гладко. Потому что там был спонсор.

Георгий: И с этим спонсором у нас не все гладко прошло. Мы им сделали все рабочие чертежи, для постройки из досок из «Перовича», как мы любим, отправили. А они отписали: "Не, ребят, сейчас мы всё сложим из бруса". И начертили свою рабочку, и не очень-то с нами её согласовали. Начали строить из калиброванного бруса, а это дороже, и в нашем случае, глупее.

Илья: Но, видимо, они что-то не рассчитали. По-моему, они засыпались на фундаменте, и у них со сроками возникли проблемы. И в последние несколько дней они всё это доделывали круглосуточно и очень неаккуратно. Там строители вот с такими глазами ходили.

Георгий: И внутри там, действительно, всё плохо облицовано, поликарбонат купили какой-то…

Илья: А люстру какую!

Георгий: Короче говоря, там должен быть нормальный стеклянный колпак, из толстого поликарбоната. Они купили, поликарбонат толщиной как целлофан на пачке сигарет, и люстру какую-то идиотскую. Там сидел Николай, наш третий партнер, грустный. Мы ему позвонили: "Либо мы свою люстру привезем, либо керосин и сожжём все". Он говорит - везите все. Но в итоге все состоялось. И это очень важный для нас проект. И очень показательный. Потому что он демонстрирует тот тезис, что хорошую идею невозможно испортить.

Илья: Все равно работает. Мы, в общем, гордимся этим событием. Потому что архитектурная идея преодолела весь идиотизм и все сложности.

Георгий: Да, но мы думали, что это некая возможность. Вот мы отсюда, у нас тут всё на коленке в Петербурге, без денег, и наконец-то мы на Архстоянии! А оказалось, что и у них всё тоже на коленке, но только в Тульской области. Нет, они замечательные ребята, хорошо, что у них есть этот фестиваль, и круто, что там действительно много хороших вещей, там приятно гулять. Но нам мы думали там некий архитектурный рай, а оказалось - нет, все как обычно.

про офис в Ольгино:

Георгий: А завершает всю эту деревянную историю деревянный офис. Наша подруга порекомендовала нас каким-то людям, которые хотели строить офис. Мы конечно настаивали, что дом из дерева, из ЛВЛ, можно построить быстрее, дешевле и экологичнее. Всё это, конечно, вранье. Ну не совсем так точно. Но мы убедили заказчика. Кроме того, мы сказали: "Вот построите из ЛВЛ дом, не нужно будет делать проект интерьеров, вообще. Они будут автоматически готовы, бесплатно, в подарок".

Георгий: Дорого.

Георгий: Ну, дороже. Из газобетона дешевле.

Георгий: Это всё от задачи зависит.

Илья: Мы не адепты деревянной архитектуры. Просто так получается. Это действительно очень зависит от заказчика, от места, от объекта, от задачи, которая поставлена. Но если мы говорим про частное жилье, конечно, всегда приятнее иметь дело с деревом. Оно на каждой стадии строительства выглядит очень даже "вкусно". Вот первый наш дом, который мы делали из железобетона, там конечно всё очень сурово.

Георгий: У нас есть разные проекты и постройки, и не все они из дерева. Но нам нравится дерево, потому что дерево допускает какое-то несовершенство, мне кажется. То есть сам материал такой, он сам несовершенен. Не хочется применять какие-то высокие технологии. Я вот знаю, что они существуют, высокие технологии деревянного строительства. Я слышал о них, но никогда не видел их.

Георгий: Вот дома Тотана я никогда не видел, хотя много слышал о них, Это не деревянные строения, это, ну, космолёт просто деревянный.

Георгий: Это другая тема, вот к этому мы, я думаю, не готовы. То есть, приятно, что то, что ты проектируешь, ты проектируешь сам и, теоретически, ты можешь делать сам. И при строительстве наших домов мы ни разу не обратились к конструктору. Вот как-то собираешь такой «муравейник», и он живет. Потом, есть же определенная культура и отечественная традиция дачного строения. У меня дедушка сам строил дачу, да, наверное, у всех дедушка сам строил дачу, в том или ином виде. В условиях дикого дефицита. Вот, мол, удалось «украсть» столько-то досок, вот такой длины, и только вот такую краску. И шифер. И вот попытайся что-то построить. Это определенная культура, вот такого, не идеального. У Тотана, конечно, замечательные вещи, но это какой-то супер хай-тек, почти Ричард Роджерс. А у нас всё по-другому. Все сложно, но просто.

Илья: Ну, просто заказчики у него такие.

Георгий: Он такой человек. Не может жить без сложностей, Он их обожает: сюда залезем, здесь проявим коварство, «застрелим» из-за угла. Ну, правда, он такой человек. Он от этого удовольствие на самом деле получает.

Илья: Я хочу башенку для детей сделать.

Георгий: Простая мечта.

А из какого материала?

Илья: Да из дерева.

Из сосны?

Илья: Да, она под террасой у папы лежит, он заготовил ещё лет 15 назад. Там как раз хватает на каркас. Потом там старые доски есть, которые уже со временем посерели, седые.

А у Вас, Георгий, что в приоритете?

Георгий: Интересно попробовать построить дом из материала, с которым не работал, даже из газобетона интересно.

Илья: Вот, очень хорошо сказано. Действительно, нам кажется, что не стоит думать, что есть какой-то плохой материал. Просто есть у любого материала какое-то скрытое качество, которое в нём дремлет и его нужно выявить. По поводу газобетона все говорят, да и я сам, что этот материал дрянной. А надо просто думать, как его можно использовать так, чтобы он приобрел архитектурные качества.

Георгий: Мы не сталкивались с подобной проблемой, поэтому, наверно, не думали о ней.

Георгий: Ну, это какие-то такие очень тонкие вещи.

Илья: Может, форточка нужна.

Илья: У нас не было такого опыта, не знаю..

Илья: Я снимаю квартиру в Питере в советском доме, а родители, в Зеленогорске, куда я часто езжу, живут в частном деревянном доме. Конечно, там поприятнее, потому что из окна видны ёлочки и даль, а у меня из окна подстанция и средняя художественная школа с пьющими школьниками. Я думаю, это сумма факторов.

Илья: Мы часто думали на эту тему. По моему личному мнению, потому что Жора не согласен, нам хотя бы дойти до среднего уровня, общепринятого во всём мире, - и было бы уже круто. А вот дальше новые поколения придут, пускай они уже показывают класс. А вообще, "свой путь" для меня звучит как-то неприятно.

Илья: Мне кажется, у них есть свой путь, но не потому, что японцы сели и решили, что, мол, надо идти своим путем, делать очень странные дома, с дурацкой планировкой, но классные. Это естественное движение от менталитета, истории, культуры, экономики - много чего.

И у нас тоже есть свой путь. Я думаю, что характерная, русская архитектура, сегодня есть. Просто мы ее сейчас не увидим. Её потом увидят, через поколение. Мы же видим архитектуру 60-70х годов, оцениваем ее.

Илья: Да, сейчас нужно просто стараться делать хорошие вещи, и не халтурить.

Георгий: Проблема в среднем уровне. Если у тебя хоть один дурак есть в команде, то всё порушится, весь твой хрустальный замок. И, мне кажется, именно в этом месте заложена бомба. Я думаю любой условно финский дом - он может быть хуже или лучше нарисован, может даже не очень хорошо спроектирован, я не знаю. Но у них нет дурака в команде, все работают на результат и все профессиональны и на выходе совершенно другое качество. Когда ты работаешь над проектом небольшого дома, ты можешь выбирать, брать дураков с собой или нет. А когда проектируешь какой-то большой объект, ты не можешь выбирать.

Илья: Что дают, то дают.

Георгий: Чем больше людей…

Илья: Тем больше дураков.

Георгий: Тем усреднённей результат. И это, конечно, очень жаль. И поэтому, мне кажется, что построить какой-то большой дом качественно в нашей стране - это подвиг. А мне не хочется чтобы это всегда было преодоление. Иногда можно, но не каждый день. Я готов на подвиг, но вот раз в месяц.

Георгий: У него нет больших домов.

У него нет больших домов, это да.

Георгий: Вот и хорошо. Я часто думаю об этом. О том, что есть западная архитектура, а есть отечественная архитектура Есть ли какие-то особые признаки отечественной архитектуры, какое-то своеобразие? И кого мы можем внести во всеобщую историю архитектуры. Потом я перестаю об этом думать, иду чертить, потому что нечего ерундой заниматься. Но, мне кажется, вот как раз Александр Бродский - это наше всё. Потому что он хороший человек, у него замечательные дома. Вот просто каждый дом, очень приятно смотреть. Не важен масштаб. Выверенные художественные жесты, абсолютно всё красиво. И когда надо показать современную русскую архитектуру на биеннале, то нужно снова вынуть Александра Саввича, встряхнуть его и отправить, потому что больше туда нечего отправить, к сожалению.

Георгий: Нет. У Бродского это как раз про русское в современной архитектуре, про характерное, как мне кажется.

Илья: Это образ такого гения. А мы что, ну, дом для мамы спроектировали, это же смешно, это вообще совершенно другая лига.

Илья: Да, кстати говоря.

Георгий: Мне всё страннее открывать журнал El croquis. Потому что год рождения представленных там людей приближается к нашему году рождения. И вот мы тут сидим с Илюшей, а кто-то наработал на целый журнал.

Георгий: Если нужно сравнивать себя с самим, ну тогда классно, конечно, стало получше, спору нет.

Илья: Мне лично приятна тенденция, что совсем молодые ребята становятся интересными архитекторами. Прогресс развития гораздо более интенсивный, чем был у нас. Ну, взять, например ребят из Катарсиса, они когда закончили институт? Два года назад?

Георгий: Да. недавно.

Илья: Вероятно, 2-3 года назад.

Илья: Круто.

Георгий: Это меня даже пугает.

Илья: Да, главное, с ума еще не сойти по дороге.

Георгий: В Академии художеств, откуда сами родом.

И именно архитектуру, да?

Илья: А мы больше не умеем ничего. Было бы странно, если бы мы строительную механику преподавали.

Георгий: На втором курсе, это самое начало.

Очень интересно посмотреть, что вы делаете.

Георгий: У нас есть учебная программа, её написали еще в 74-ом, так мы по ней и действуем.

Илья: Не в программе дело, на самом деле. Программа есть программа. Тут другое важно. Академия художеств хороша тем, что она настолько законсервирована, что в этом определенное качество есть. Как вино.

Георгий: Это для ценителей древностей. Мне нравится преподавать, потому что вроде вот надо же рассказать людям, которые не умеют проектировать, как надо это делать. Приходишь в институт и говоришь: "Дети, никогда не стройте плохие дома". Возвращаешься на работу, садишься чертить свой не очень хороший дом и думаешь "Как же так? Сам же только что говорил, что не надо проектировать плохие дома.". В общем, проговариваешь какие-то вещи для себя важные, проверяешь их на студентах и себя заодно держишь в тонусе.

Оказалось, что система преподавания такова, что выпускники в большинстве своем просто профнепригодны. Это, правда, так. И мы точно также были абсолютно непригодны для профессиональной деятельности после выпуска. Ты выпустился из Академии художеств, считаешь себя автором, художником, но при этом делать ничего не умеешь, проектируешь плохо и не владеешь ни SketchUP, ни ArchiCad, ни струной, ничем. Только единицы на курсе отвечают каким-то средним профессиональным качествам.

Георгий: Это они понимают. Технология важна, конечно, но этого не достаточно, чтобы проектировать. Как же художественная составляющая?

Илья: Мой отец учился в мастерской Александра Владимировича Жука. И он так мне объяснял метод Александра Владимировича, преподавательский. Приходит к нему студент. Первым делом ты должен опустить его до такого уровня, когда человек понимает, что он из себя вообще ничего не представляет. И после этого, он начинает с ним работать.

Илья: Вот у Жука это дало результат. Много хороших архитекторов вышло из его мастерской

Георгий: А много и не вышло.

Илья: Ну, знаешь, плохого всегда больше, чем хорошего.

Интервью брала Лиза Фонская, февраль 2020